Неточные совпадения
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе в два
ряда стояло десять человек, они быстро перебирали в руках две веревки, спущенные в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались
бочки; что они были тяжелы, об этом говорило напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив
бочку и согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Задумывается ребенок и все смотрит вокруг: видит он, как Антип поехал за водой, а по земле,
рядом с ним, шел другой Антип, вдесятеро больше настоящего, и
бочка казалась с дом величиной, а тень лошади покрыла собой весь луг, тень шагнула только два раза по лугу и вдруг двинулась за гору, а Антип еще и со двора не успел съехать.
Бешеная четверка с баграми мчится через площадь по Тверской и Охотному
ряду, опрокидывая
бочку, и летит дальше…
Всюду эстрады для песенников и оркестров, столбы с развешанными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром,
ряд бараков с
бочками для пива и меда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый театр под управлением знаменитого М.В. Лентовского и актера Форкатия, и, наконец, главный соблазн — сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью и коронационных кружек.
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она застыла, уснула вместе с пустыми домами,
рядами лавок, окрашенных в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака смотрит белесое солнце, все вокруг немножко посветлеет, вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит в воздухе между двух небес; каменные здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге, Оке. Вокруг лодки качаются разбитые
бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
Обошли целый винный завод; побывали в том отделении, где очищали водку, и даже забрались в громадный подвал с
рядом совсем готовых
бочек, лежавших, как стадо откормленных на убой свиней.
И что же! не успели мы оглянуться, как он уж окунулся или, виноват — пристроился. Сначала примостился
бочком, а потом сел и поехал. А теперь и совсем в разврат впал, так что от прежней елейной симпатичности ничего, кроме греческих спряжений, не осталось. Благородные мысли потускнели, возвышенные чувства потухли, а об общем благе и речи нет. И мыслит, и чувствует, и пишет — точно весь свой век в Охотном
ряду патокой с имбирем торговал!
Незаметно наполнялись тюками и
бочками пристани, и так же незаметно исчезали задние
ряды, увозимые на то и дело подходивших вагонах.
Громадные тюки и
бочки под оглушительный шум и лязг цепей и лебедок подавались на берег и укладывались правильными
рядами. Чего тут только не было? Пшеница, льняное семя, пенька, сало, шерсть, хлопчатая бумага, индиго, перец, кофе, чай и фрукты, среди которых ананасы, бананы и мандарины ласкали обоняние своим ароматом. И все это лежало в каком-то гигантском количестве.
Обширные лавки мыльных
рядов с полу до потолка завалены горами разного мыла, ящиками со стеариновыми и сальными свечами и
бочками с олеином.
Он долго сидел там, возле каких-то старых досок, из которых торчали гвозди,
рядом с развалившейся
бочкою засохшей извести; чувствовались свежесть и покой разрыхленной земли, и молодым тополем сильно пахло, а по дорожкам, недалеко от него, гуляли разодетые люди, и музыка играла.
Особенно расположены крестьяне были к нему за то, что он по первому призыву ехал куда угодно и не стеснялся доставляемым ему экипажем или лошадьми — едет на одной. Рассказывали как факт, что однажды его встретили переезжавшим из одного села в другое на телеге
рядом с
бочкой дегтя, — и это по округу, раскинутому на громадное пространство, при стоверстных расстояниях между селениями. Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».
Особенно расположены были к нему крестьяне за то, что он, по первому призыву, ехал куда угодно и не стеснялся доставляемыми ему экипажем и лошадьми. Подадут телегу — едет в телеге, дадут одну лошадь — едет на одной. Рассказывали, как факт, что однажды его встретили переезжающим из одного села в другое на телеге
рядом с
бочкой дегтя, и — это на округе, раскинутом на громадное пространство, при стоверстном расстоянии между селениями. Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».